Рассказ начинается характерной для Веллера эпической фразой: "Hа Кyзнечной площади, yгол Кyзнечного и Маpата, стояла цеpковь. Она и сейчас там стоит...". Хочется спросить: если и сейчас стоит, то почему "стояла". Временно куда-то отлучалась по своим церковным надобностям? Впрочем, не буду отвлекаться. Далее Веллер пишет, что в этой церкви помещается мyзей Аpктики и Антаpктики.
Веллер: "В зале под сводом висит самолет-разведчик Р-5 знаменитого некогда полярного летчика Бориса Чухновского".
На самом деле там всегда был выставлен самолёт-амфибия Ш-2 конструкции В.Б.Шаврова. Самолёт находился на "Челюскине" (1933-34 гг.) как ледовый разведчик. Пилотировал самолет пионер полярной авиации М.Бабушкин.
Веллер: В музее "...можно yвидеть чёpнyю многослойнyю палаткy с белой надписью по низенькой кpыше: "С.С.С.Р."; а по дpyгомy скатy: "Севеpный полюс-1".
Вот описание палатки из http://www.museum.ru/C7261: состоит из каркаса, на который натянуты два чехла: наружный брезентовый и внутренний шёлковый. На боковых наружных стенах буквами из перкаля нашита надпись: "СССР Дрейфующая экспедиция Главсевморпути 1937" и пятиконечные звезды, серп и молот. К палатке пришнурован тамбур.
А вот как эту палатку описывает Кренкель: "... черный брезент, пропитанный водоотталкивающим составом, и надпись: "СССР. Дрейфующая экспедиция Главсевморпути 1937 года". С торцовой части домика - серп, молот и звезда."
Как видите, ни о какой надписи "Севеpный полюс-1" ни в музейном описании, ни у Кренкеля речи нет. Никто в то время не планировал последующие экспедиции на Северный полюс, поэтому назвать её "Севеpный полюс-1" не могли. Это название появилось позже, когда дрейфующие полярные станции стали организовывать регулярно.
Веллер: "Это подлинная палатка, в которой ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ дрейфовала на плавучей льдине первая советская экспедиция к полюсу." (выделил я).
На самом деле в музее выставлена копия палатки с вырезанным скатом (тем самым, на котором у Веллера написано "Севеpный полюс-1") для того, чтобы можно было видеть её внутреннее устройство.
Экспедиция высадилась с самолётов на полюсе 21-го мая 1937 года, а была закрыта 19-го февраля 1938 года, т.е. длилась не ШЕСТЬ, а ДЕВЯТЬ месяцев!
Веллер: "Иван Папанин [...] был мужик простой и незамысловатый, комиссарского сословия, и занимал ответственнейший пост начальника Главсевморпути."
На самом деле Папанин был в то время начальником Управления полярных станций Главсевморпути, а начальником Главсевморпути с 1932 по 1939 год был академик О.Ю.Шмидт.
Веллер: "А радистом СП-1 был знаменитейший тогда Эрнст Кренкель [...]. Подменять его было некому, исправность и ремонт рации лежали на нём же, - можно себе представить ответственность и постоянное нервное напряжение. Скиснет рация - и хана полярному подвигу."
В состав оборудования экспедиции входили два комплекта радиостанции - основной и запасной. Запасная станция не понадобилась, основная работала безупречно. Подменять Кренкеля тоже было кому. Метеоролог Е.К.Фёдоров, будущий академик и Председатель Госкомгидромета СССР при необходимости прекрасно справлялся с передачей метеосводок по радио.
Веллер: "Но имели у него, к сожалению, и два недостатка. Во-первых, он был немец, а во-вторых, беспартийный." (так и написано: "имели у него два недостатка").
Насчёт того, что Кренкель был немец, сомнений нет. Но в 1937 году это было не предосудительно. Между СССР и Германией налаживалось партнёрство в торговле, технической и военной области, а в 1939 году между странами был подписан дружественный пакт. После челюскинской эпопеи, прославившей радиста "Челюскина" Эрнста Кренкеля и радистку посёлка Уэллен на Чукотке Людмилу Шрадер, на экраны вышел знаменитый фильм Сергея Герасимова "Семеро смелых" (1936), где радиста зимовки звали Курт. Смешно было видеть на экране огромную и нелепую радиостанцию, как её представлял себе режиссёр, но имя, облик радиста (артист Жаков) и неизменная трубка во рту - это поклон в сторону Кренкеля. Именем Кренкеля был даже назван один из волжских пароходов!
Теперь насчёт партийности: Кренкель после челюскинской эпопеи был принят кандидатом в члены ВКП(б), и партийный состав экспедиции на Северный полюс 1937 года был такой:
И.Д.Папанин - член ВКП(б),
Э.Т.Кренкель - кандидат в члены ВКП(б),
Е.К.Фёдоров - член ВЛКСМ,
П.П.Ширшов - беспартийный.
Интересно после этого прочесть длинную цитату из Веллера.
Веллер: "Даже на льдине советские люди должны были возглавляться партийной организацией. Минимальное количество членов для создания партячейки - три человека. И такая ячейка на льдине была! Это имело особое политическое значение. И секретарем партячейки был, конечно, сам Папанин. В эту низовую парторганизацию с неукоснительным порядком поступала закрытая политическая информация - только до сведения коммунистов. Беспартийный Кренкель принимал эти сообщения, ставил гриф "секретно" и вручал парторгу Папанину. А закрытую информацию надлежало обсуждать на закрытых партсобраниях. Папанин объявлял закрытое партсобрание - присутствовать могли только члены партии. Остальным надо было освободить помещение. Остальные - это был Кренкель. [...] И вот Кренкель, проклиная всё, рысил по снегу вокруг палатки, заглядывая в иллюминаторы - скоро ли они там кончат. Он тер варежкой нос и щеки, притопывал, хлопал руками по бокам, считал минуты на циферблате, и про себя, возможно даже, говорил разные слова про партию и её мудрую политику. Они там сидели на нарах, выслушивали сообщение, выступали по очереди со своим мнением, заносили его в протокол, вырабатывали решение насчёт очередных врагов народа, голосовали, и составляли текст своего обращения на материк. А в конце, как положено, пели стоя "Интернационал". Спев "Интернационал", Папанин разрешал Кренкелю войти, вручал ему это закрытое партийное сообщение, и Кренкель передавал его по рации. Только человек гигантской выдержки и с чисто немецким безоговорочным уважением к любым правилам и инструкциям мог вынести полгода этого измывательства. А партийная жизнь в стране била ключом, и полгода Кренкель чуть не каждый Божий день бегал петушком в ледяном мраке вокруг палатки. Он подпрыгивал, приседал, и мечтал, что он хотел бы сделать с Папаниным, когда всё это кончится. Ловля белого медведя на живца была наиболее гуманной картиной из всех, что сладко рисовались его воображению. Через неделю умный Кренкель подал заявление в партию. В каковом приеме ему Папаниным было отказано по той же причине, по какой ему надлежало являться немцем. Не понять это мог только политически наивный человек, абсолютно не вникший в доктрины пролетарского интернационализма и единства партии и народа. Беспартийный немец Кренкель иллюстрировал собою на Северном полюсе многонациональную дружбу советского народа и нерушимую монолитность блока коммунистов и беспартийных. Так что все было продумано. И беспартийный немец Кренкель кротко вламывал, как лошадь, потому как метель - не метель, ураган - не ураган, научные исследования можно и отложить, - а вот без радиосвязи остаться никак невозможно. От дежурства же по готовке пищи и уборке помещения его также, конечно, никто не освобождал." (конец цитаты из Веллера).
Смешно, правда? Прямо до икотки! Только непонятно, над чем надо смеяться: над деревянным языком Веллера или над его потрясающим невежеством. Это каким же нужно быть недоумком, чтобы считать, будто полярным летом в Арктике стоит "ледяной мрак"! И считать при этом нас, его читателей, всех поголовно, такими же недоумками. Однако продолжим.
Веллер: "Папанин [...] на льдине немного скучал. А чем дальше, тем больше скучал. Научных наблюдений он не вёл, пищи, как начальник, не готовил, - он руководил."
Как раз наоборот, Папанин был в экспедиции главным поваром, готовил один раз в день, но вкусно и сытно. И, по свидетельству Кренкеля, был постоянно занят поддержанием всего оборудования экспедиции в рабочем состоянии. Он всё умел. Прошёл большую трудовую школу, начал работать с двенадцати лет, освоил в совершенстве практически все рабочие профессии. Если бы не его универсальные трудовые навыки и трезвый хозяйственный подход к комплектованию оборудования экспедиции, она вряд ли была бы столь успешной. И даже, возможно, закончилась бы раньше времени из-за просчётов в её подготовке.
Веллер: "Кренкель принимал по радио последние известия, аккуратно переписывал их и вручал Папанину. Папанин брал листок в руки и простым доходчивым языком пересказывал остальным его содержание."
Кренкель: "Наш надёжный приемник - неиссякаемый источник радости и бодрости. Слова далёкой Москвы не теряли в пути теплоты и человечности. [...] Радио занимало в нашей жизни большое место. Мы отлично знали по голосам всех дикторов. Почему-то тут наши вкусы единодушно сошлись - наибольшими симпатиями пользовалась Головина. Её голос нам особенно нравился. Мы подсчитывали, когда она снова будет на дежурстве, и с нетерпением ждали этого часа, споря, можно ли по голосу определить, кто говорит - блондинка или брюнетка."
Мне кажется, вполне достаточно. Правда, у Папанина действительно был в экспедиции его личный пистолет (и он об этом пишет), но уже зная, что при обращении Веллера с фактами "имели у него недостатки", можно предположить, что у Папанина не было избытка времени на его сборку-разборку. А если он его так виртуозно разбирал и собирал (одной рукой с завязанными глазами, как пишет Веллер), то как он мог стать в тупик от якобы подсунутой Кренкелем лишней железки? Любой человек, хотя бы раз в жизни разобравший и собравший домашнюю мясорубку, сразу обнаружит в ней лишнюю деталь.
Я пытаюсь понять, зачем, чего ради Веллеру понадобилось так опаскудить память о достойных людях, настоящих героях своего времени? Думаю, что он принадлежит к сонмищу профессиональных обсирателей всех событий эпохи сталинского правления, взлелеянных Хрущёвым на народные деньги. Хрущёва давно уже нет, и больших денег за обсирание не платят, но эти специалисты по осквернению всех достижений того времени не могут остановиться, потому что больше ничего делать не умеют. И читательская аудитория с засранными мозгами у них тоже пока еще есть.
